Семейный склеп вместо детской
Чтобы понять весь масштаб этого тихого ужаса, нужно отмотать пленку на полтора десятилетия назад. Тогда, 15 лет назад, в семье случилась первая беда — умерла новорождённая дочь. Медики, боровшиеся за её жизнь, констатировали осложнения после менингита, и никто тогда не посмел бы упрекнуть убитую горем мать.
Но беда, как известно, не приходит одна. Спустя четыре года у пары родился сын Максим (имена детей изменены). Крепкий, здоровый мальчуган радовал родителей всего восемь месяцев, а потом внезапно сгорел от кровоизлияния в мозг. Странный, пугающий диагноз для младенца, но врачи лишь сочувственно качали головами, говоря о «плохой наследственности».
Когда вслед за братом ушел и третий ребенок, двухлетний Кирилл, погибший от инсульта, по селу поползли липкие слухи о родовом проклятии. Елена же, глотая слезы на похоронах, продолжала играть роль стойкой женщины, мечтающей о большой семье. И когда на свет появился четвертый малыш, Илья, все выдохнули — может, на этот раз обойдется?
«Мама дает мне это каждый день»
Надежда рухнула в 2015 году. Восьмилетний Илья, единственный выживший наследник, начал таять буквально на глазах. Симптомы были до боли знакомыми: кровь мальчика превращалась в кашу из тромбов, отказываясь сворачиваться. Елена тут же бросила работу, легла с сыном в стационар и не отходила от его койки ни на шаг, окружив школьника удушающей заботой.
Парадокс заметили врачи отделения: несмотря на мощную терапию, ребенку становилось только хуже. Разгадка этой медицинской тайны пришла не через сложные анализы, а благодаря простой наблюдательности доктора, который однажды остался с маленьким пациентом наедине.
— Ты пьешь что-то кроме того, что даю я? — спросил врач, подозревая неладное.
— Мама дает таблетки. Каждый день, — простодушно ответил ребенок, указав пальцем на прикроватную тумбочку.
Там лежала пачка варфарина. Для взрослого с густой кровью это лекарство, но в тех дозах, что получал ребенок, препарат превращался в настоящий яд, действующий по принципу крысиной отравы. Анализ крови поверг медиков в шок: концентрация вещества в организме школьника превышала смертельную норму в 30 раз.
Эксгумация правды: конвейер смерти
Слова мальчика разрушили миф о «генетическом сбое». Следователи, не поверив в случайную ошибку, настояли на эксгумации тел погибших ранее сыновей — Максима и Кирилла. Экспертиза останков подтвердила самые страшные догадки: в тканях обоих детей нашли следы того же самого варфарина.
Картина сложилась в жуткий пазл. Не было никакой мистики, никакой генетики. Была лишь мать, которая годами методично травила своих сыновей, наблюдая за их мучениями. Естественной смертью, как выяснилось, умерла только первая дочь, остальные же стали жертвами домашнего «лечения». На допросе Елена скажет фразу, от которой даже у бывалых оперативников мороз пошел по коже:
«Я давала препарат, потому что устала их лечить».
Позже, уже в суде, она попытается смягчить углы, рыдая и уверяя, что просто боялась тромбов и хотела «усилить» эффект лекарств, а потом раскаялась.
«Папа, почему так?»
Но страшнее всего в этой истории даже не хладнокровие матери, а слепота отца. Андрей Кордюков прожил с убийцей своих детей 15 лет, считая её святой женщиной. Даже когда на руках у следствия были неопровержимые доказательства, он бросался на журналистов, защищая супругу.
«Вы не понимаете! Она боролась за сына, стиснув кулаки! Мы любили этих детей!» — в отчаянии кричал мужчина, отказываясь верить в то, что ад был у него дома.
Суд приговорил «заботливую» мать к 18,5 годам колонии. Выживший Илья остался с отцом, физически он поправился, но душевная рана вряд ли затянется.
«Он спрашивает меня: «Папа, почему так? Мама меня предала?». А я не знаю, что ответить» — признался Андрей после оглашения приговора.
Елена с супругом и сыном
Как вы считаете, можно ли разглядеть такого «тихого маньяка» внутри собственной семьи, или любовь делает нас слепыми к самым очевидным вещам?